В этом году РАПСИ начало серию публикаций об известных судебных процессах в истории Российской империи. В каждой статье будет рассматриваться конкретное дело, цель — показать, как правовая система дореволюционной России сталкивалась с культурными, политическими и социальными вызовами, и как громкие процессы формировали общественное мнение и дальнейшую судебную практику.
Грандиозная Всероссийская мануфактурная выставка, проходившая в Санкт-Петербурге с 15 мая по 1 августа 1870 года в здании Соляного городка, стала витриной достижений отечественной промышленности и декоративно-прикладного искусства. Среди более чем трех тысяч экспонентов, представивших свои изделия на суд публики и экспертов, был и столярный мастер Б-р, выставивший коллекцию мебели в популярном тогда русском стиле. Один из предметов его экспозиции — кабинетный стул к письменному столу стоимостью 45 рублей — привлек внимание князя Г-на, что впоследствии привело к судебному разбирательству, раскрывающему особенности правового регулирования торговых сделок на выставках и проблему полномочий приказчиков при заключении договоров купли-продажи.
Князь Г-н, посетивший выставку и заинтересовавшийся представленной мебелью, решил приобрести кабинетный стул под номером 4 из экспозиции мастера Б-ра. Согласно указателю выставки, на странице 158 под номером 16 значился экспонент Б-р с коллекцией мебели, включавшей стулья стоимостью 45 рублей. Князь передал приказчику Б-ра, некоему В-ву, стоявшему у экспозиции, 10 рублей в качестве задатка и получил от него расписку, написанную карандашом, подтверждавшую получение денег за купленный стул.
Существовавшие правила выставки не позволяли забирать проданные экспонаты до ее закрытия. Это было связано с необходимостью сохранения полноты экспозиции на протяжении всего периода работы выставки, которую за два с половиной месяца посетило более 300 000 человек. Князь Г-н вынужден был удовольствоваться обещанием Б-ра доставить стул немедленно после закрытия выставки 1 августа. Более того, в течение всего оставшегося времени работы выставки на спорном стуле имелась надпись о его принадлежности князю Г-ну, а сам Б-р, показывая публике свою мебель, говорил, что этот единственный по работе стул в русском стиле куплен князем.
После закрытия выставки обещание не было исполнено. Б-р отказался передать князю один стул, предлагая вместо этого приобрести половину дюжины стульев. Такая позиция мастера привела к обращению князя Г-на в суд. 25 ноября 1870 года его поверенный, коллежский секретарь В-во, подал прошение мировому судье 1-го участка с требованием понудить Б-ра к доставлению купленного стула и взысканию судебных издержек.
При разборе дела 9 декабря 1870 года поверенный Б-ра, присяжный стряпчий Д-н, выдвинул неожиданную линию защиты. Он утверждал, что приказчик В-в не был уполномочен доверителем на продажу вещей с выставки и, следовательно, не имел права продавать стул князю. По версии защиты, В-в при передаче 10 рублей сказал Б-ру, что князь Г-н, вероятно, покупает половину дюжины стульев, почему тот и принял деньги. После закрытия выставки Б-р якобы объяснил князю, что не может продать ему один стул, поскольку это модель.
Аргументация защиты строилась на формальном подходе к полномочиям приказчика. Д-н настаивал, что покупатель должен был убедиться в наличии у В-ва надлежащей доверенности на совершение сделки. В противном случае, по мнению защитника, сделка должна считаться недействительной. Б-р готов был вернуть полученные 10 рублей, но отказывался передать стул, утверждая, что это уникальная модель, не предназначенная для индивидуальной продажи.
Поверенный князя В-во в подтверждение иска привел дополнительные доказательства. Он указал, что помимо расписки приказчика в получении денег, о состоявшейся сделке свидетельствовала надпись на стуле о его принадлежности князю Г-ну, которую видели многие посетители выставки. Б-р публично объявлял о продаже этого стула князю, подчеркивая его уникальность как единственного в русском стиле. Важным обстоятельством было и то, что у экспозиции мебели, кроме В-ва, никого со стороны Б-ра не было, что создавало у покупателей обоснованное представление о его полномочиях.
Мировой судья, рассмотрев представленные доказательства и аргументы сторон, признал иск князя Г-на подлежащим удовлетворению. Руководствуясь статьями 1687 и 687 тома X части 1 Свода законов и статьями 81, 105 и 129 Устава гражданского судопроизводства, судья обязал Б-ра передать князю Г-ну кабинетный стул в русском стиле, оцененный по указателю в 45 рублей, и присудил взыскать с ответчика 3 рубля судебных издержек. При этом суд предоставил Б-ру право получить с князя остальные 35 рублей, следующие за стул.
Поверенный Б-ра Д-н 30 декабря 1870 года подал апелляционную жалобу в мировой съезд, прося отменить решение мирового судьи. Основания апелляции повторяли аргументы, представленные в первой инстанции: В-в не был приказчиком в юридическом смысле и не имел полномочий на заключение сделки, следовательно, продажа стула была недействительной.
Мировой съезд рассмотрел дело 20 января 1871 года и вынес принципиально важное решение. Съезд указал, что закон не требует от покупателя при покупке вещи у приказчика обязательной проверки надлежащей доверенности на право продажи. Если бы такое требование существовало, это парализовало бы нормальный торговый оборот, поскольку покупатели были бы вынуждены каждый раз требовать и проверять полномочия продавцов.
Съезд постановил, что если Б-р считает В-ва не имевшим уполномочия на продажу, он может привлечь его к ответственности, но не имеет права отказываться от исполнения совершенной В-вом сделки. Такой подход защищал интересы добросовестных приобретателей и соответствовал принципу видимости полномочий, когда лицо, допустившее создание у третьих лиц представления о наличии полномочий у своего представителя, несет риск последствий действий такого представителя.
На основании статей 81, 105, 458 и 129 Устава гражданского судопроизводства мировой съезд утвердил решение мирового судьи, обязав Б-ра передать князю Г-ну кабинетный стул в русском стиле стоимостью 45 рублей и уплатить 3 рубля судебных издержек с правом получения остальных 35 рублей.
Контекст Всероссийской мануфактурной выставки 1870 года придает этому делу особое значение. Выставка стала крупнейшим смотром достижений российской промышленности после отмены крепостного права. В ней участвовало более 5 300 экспонентов, 47% из которых были отмечены различными наградами. Мебель в русском стиле занимала важное место в экспозиции, отражая растущий интерес к национальным традициям в декоративно-прикладном искусстве.
Именно на этой выставке впервые было представлено знаменитое кресло «Дуга, топор и рукавицы» работы мастера В.П. Шутова, ставшее символом русского стиля в мебельном искусстве и получившее бронзовую медаль. Интерес к мебели в русском стиле был настолько велик, что многие мастерские, включая петербургскую мастерскую Штанге, представляли на выставке изделия, выполненные по рисункам известных архитекторов, таких как И.А. Монигетти.
Стул, ставший предметом спора, описывался как единственный по работе в русском стиле, что указывает на его уникальность и художественную ценность. В 1870-е годы русский стиль в мебели переживал период становления, сочетая традиционные народные мотивы с профессиональным мастерством столяров. Такие изделия пользовались спросом у аристократии, стремившейся подчеркнуть свою связь с национальными корнями.
Сумма в 45 рублей за стул была значительной. Для сравнения, простой рабочий в Петербурге получал около 20–30 рублей в месяц. Это указывает на высокое качество изделия и его предназначение для состоятельных покупателей. Князь Г-н, представитель высшей аристократии, мог позволить себе такую покупку для обстановки своего кабинета.
Проблема полномочий приказчиков была актуальной для торговой практики того времени. Российское законодательство постепенно адаптировалось к потребностям развивающегося капитализма, защищая интересы добросовестных участников оборота. Решение мирового съезда отражало прогрессивный подход, основанный на принципе доверия в коммерческих отношениях и недопустимости злоупотребления правом.
Отказ Б-ра продать один стул под предлогом того, что это модель, выглядит несостоятельным. Если предмет действительно не предназначался для продажи, он не должен был выставляться с указанием цены в официальном каталоге выставки. Более вероятно, что мастер после закрытия выставки решил пересмотреть условия сделки, возможно, получив более выгодные предложения или решив сохранить уникальное изделие.
Судебная практика по этому делу создавала важный прецедент для выставочной торговли. Она подтверждала, что во-первых, экспоненты несут ответственность за действия лиц, представляющих их интересы на выставке, во-вторых, покупатели не обязаны проверять полномочия продавцов при очевидных обстоятельствах совершения сделки, в-третьих, публичная демонстрация товара с указанием цены создает оферту, акцепт которой порождает обязательство, и в-четвертых, особый статус изделия (модель, образец) должен быть явно обозначен до заключения сделки.
Дело князя Г-на против столярного мастера Б-ра демонстрирует эффективность мировой юстиции в разрешении коммерческих споров. От подачи иска 25 ноября 1870 года до окончательного решения мирового съезда 20 января 1871 года прошло менее двух месяцев. Суды обеих инстанций продемонстрировали понимание потребностей торгового оборота и защитили права добросовестного покупателя.
*Мнение редакции может не совпадать с мнением автора
*Стилистика, орфография и пунктуация публикации сохранена
